Муж пригрозил разводом, не зная о том, что я давно жду момента, чтобы уйти от него

Денис швырнул вилку на тарелку. Этот звон резанул тишину нашей стерильно-чистой кухни. 

— Опять этот безвкусный соус? — его голос, привычно презрительный. — Сколько можно объяснять элементарные вещи, Алина? 

Я медленно доедала свой кусок рыбы. Вкус давно притупился, как и все остальное внутри. Годы этого — постоянной критики, холодности, ощущения, что я дышу не в такт, не туда смотрю, существую не так. Я наблюдала, как жилка на его виске пульсирует от раздражения, которого я даже не спровоцировала. Сегодня — просто рыба. Вчера — слишком громко шуршали шторы. Позавчера — я «неправильно» вздохнула. 

— Прости, — сказала я автоматически, глядя не на него, а на капли дождя, стекающие по темному окну. Пустое слово. Ритуал. 

— «Прости»! — он фыркнул, отодвигая стул с визгом. — Вечно это твое безразличие! Ты вообще понимаешь, что происходит? Что я для тебя значу? 

Я подняла на него глаза. В его взгляде не было любви, не было даже вопроса. Там была привычная смесь досады и требовательности. Как будто я была неодушевленным предметом, вышедшим из строя. 

— Я устал, Алина, — он начал расхаживать, заложив руки за спину. Его тень металась по стене. — Устал от этой пустоты. От твоего вечного отсутствия. От того, что ты — просто призрак в собственном доме. 

Призрак. Да, пожалуй. Душа моя покинула эти стены давно. Она ушла тихо, без скандалов, оставив лишь оболочку, которая варила кофе, гладила рубашки и говорила «прости». 

— Ты слышишь меня? — он резко остановился передо мной, нависая. Его дыхание пахло кофе. — Я не намерен так жить дальше. Либо ты становишься другой, настоящей женой, либо… — он сделал паузу для эффекта, явно ожидая моего испуганного вскрика, мольбы. — Либо мы разводимся. Подумай хорошенько. 

Он ждал. Ждал моей реакции, моего страха, моей униженной просьбы дать еще один шанс. Шанс на что? На еще пять лет этой ледяной пустыни? На еще тысячи уколов его недовольства? 

Я отодвинула свою тарелку. Поднялась. Спокойно. 

— Хорошо, — сказала я. — Разводимся. 

Он замер. Его надменное выражение сползло, сменившись полным недоумением. Он явно не ожидал такого ответа. Никак не ожидал. 

— Что? — выдохнул он, отступая на шаг. — Что ты сказала? 

— Я сказала: хорошо. Разводимся, — повторила я, уже поворачиваясь к двери кухни. — Это то, чего ты хочешь, верно? И то, чего хочу я. Уже очень давно. 

— Ты… ты что, серьезно? — в его голосе впервые за все эти годы прозвучала растерянность. Почти испуг. — Это из-за того, что я сказал? Ты что, обиделась? 

Я остановилась в дверном проеме, обернувшись. Смотрела на этого человека, с которым делила кров и постель, но никогда — душу. Какая ирония. Он пригрозил разводом, думая, что это его козырной туз, его последний рычаг давления. Не зная, что для меня это не угроза, а ключ от клетки. 

— Нет, Денис, — ответила я. — Я не обиделась. Я освободилась. Я ждала этого момента три года. С того самого дня, когда поняла, что умираю здесь с тобой. Ты просто… дал мне формальный повод. Спасибо. 

Он не нашел, что ответить. 

Я прошла в спальню. Не в нашу, а в ту, что была моей последние полгода. Под кроватью уже лежал небольшой, аккуратный чемодан. Он был упакован неделю назад. В ящике стола лежала папка с документами, квитанциями, распечатками консультаций юриста. Я подошла к окну. Затянутое тучами небо вдруг разорвалось — в прорехе засияла одинокая, яркая звезда. 

Доставая телефон, чтобы вызвать такси, я услышала за спиной его шаги. Он стоял в дверях, сгорбленный, потерянный. 

— Алина… подожди… мы же можем поговорить? — его голос срывался. 

Я не обернулась. Набрала номер. 

— Нет, Денис, — сказала я в трубку диспетчеру, четко называя адрес. — Говорить нам больше не о чем. Ты получишь бумаги от моего адвоката. 

Звон ключей в моей руке прозвучал как финальный аккорд. Я взяла чемодан и прошла мимо него, не глядя. В прихожей надела пальто. Воздух за дверью квартиры, даже пропитанный городской сыростью, пах невероятной, долгожданной свободой. Я шагнула в холодный рассвет своей новой жизни. Без оглядки.