Муж против моего общения с бывшей свекровью, потому что боится, что она снова сведет меня со своим сыном

Я замерла у окна, прижимая телефон к уху. За спиной хлопнула дверь — вернулся Алексей. Шаги затихли у дверного проема, и я почувствовала его взгляд  между лопаток.  

— Спасибо, Ирина Петровна, — мягко сказала я в трубку, — без вашего борща я бы не выжила в тот год.  

Она рассмеялась, и этот смех, теплый, как старый плед, размотал клубок воспоминаний. Голодные вечера после развода, когда единственным светом в квартире были ее супы в термосе и слова: «Ты — моя дочь, даже если он перестал быть твоим мужем».  

Алексей выключил свет в коридоре. 

— Я всё понимаю, — его голос резанул тишину, когда я положила трубку. — Но каждый раз, когда ты звонишь ей, я... — Он замолчал.  

Я повернулась, оперлась о подоконник. Луна вырезала его профиль — красивый, надменный, ранимый. Таким я полюбила его три года назад: уверенным, как гранит. Теперь же в его глазах плавала тень чужого имени.  

— Ты боишься, что она снова сведет меня с Артемом? — спросила я прямо. Он вздрогнул.  

— А разве нет? — Он закусил губу. — Она же его мать.  

Комната наполнилась гулом старых обид. Артем, бросивший меня ради карьеры в другом городе. Ирина Петровна, плакавшая на нашей последней встрече: «Прости его, дурака». Я тогда взяла ее морщинистые ладони в свои: «Я прощаю. Но назад не вернусь».  

— Алексей, — я подошла к нему, заставив встретить мой взгляд. — Когда ты делал предложение, я сказала «да» тебе, а не кому-то другому. Ирина Петровна — часть моей жизни, как шрам на сердце. Он не болит, но напоминает: я выжила.  

Он отвернулся. Я обняла его сзади, прижалась щекой к жесткой ткани пиджака.  

— Помнишь, как мы встретились? Ты тогда сказал, что любишь меня за... «за упрямство, с которым ты строишь мосты вместо стен». Так вот, она — мой мост. К той девочке, которая верила в вечную любовь. Которая научилась вставать после падений.  

Он обернулся, его пальцы впились в мои плечи, но не больно — будто искал опору.  

— А если он вернется? — прошептал он.  

Я достала из кармана телефон. Письмо, пришедшее месяц назад. Артем просил прощения. Просил встречи.  

— Я не ответила, — сказала я, показывая экран. — Потому что мое «сейчас» — здесь. С тобой.  

Он читал, а я гладила его висок, где пульсировала жилка. 

— Почему не сказала раньше?  

— Потому что это не важно. Как и он. Ты — мой выбор. Каждый день.  

— Прости. Я будто... — он засмеялся сдавленно, — будто до сих пор не верю, что ты выбрала меня.  

В ту ночь мы сидели на кухне, и я рассказывала ему истории. Как Ирина Петровна учила меня печь блины, когда Артем забыл про мой день рождения. Как мы с ней рыдали над глупым сериалом, пока он был в командировках. Как она первая узнала, что я встретила Алексея.  

— Она сказала: «Держись за него. Он смотрит на тебя так, будто ты — его восход», — улыбнулась я.  

Он налил чай в мою кружку.  

— Пригласи ее в воскресенье, — сказал вдруг. — Хочу поблагодарить. За то, что... сохранила тебя.  

Когда Ирина Петровна вошла в дверь, неся свой легендарный борщ, Алексей неловко поклонился:  

— Спасибо. За... — он запнулся, ища слова.  

— За то, что не дала ей ожесточиться, — подсказала старушка, снимая пальто. — Не волнуйся, сынок. Я уже от одного дурака свою девочку спасала. Если попадется еще один, тоже справлюсь.   

Мы рассмеялись. Я знала: наши мосты выдержат любые штормы. Потому что строили их вместе.