О том, что муж находится в больнице, я узнала от его любовницы

Я проснулась от звонка рано утром. Незнакомый номер. 

— Алло? — ответила я. 

— С вами говорит Ольга, — прозвучало в трубке. Голос молодой, ровный, без колебаний. — Сергей в больнице. Ночью скорая забрала. Инфаркт. Он в кардиоцентре на Лесной, палата 312. 

Тишина. Я услышала, как за окном чирикают воробьи. Такие обычные звуки для мира, который только что треснул пополам. 

— Кто вы? — спросила я, хотя уже знала. Знала по тому, как она произнесла его имя – «Сергей», без отчества, почти ласково. По этой уверенности, с которой вторглась в мое утро. 

— Я… человек, который был с ним, когда стало плохо, — ответила она. Не любовница. Нет. «Человек». Как будто это придавало ей легитимности. — Он просил позвонить вам. Сказал… чтобы вы не волновались. 

Не волноваться. Кофе, который я налила себе в чашку десять минут спустя, остыл, нетронутый. Я сидела за кухонным столом, глядя на фотографию в рамке: мы с Сергеем в Сочи, пять лет назад. Его рука на моем плече, моя улыбка искренняя. Когда это началось? Когда он перестал смотреть на меня так, как на том снимке? 

Я шла по больничному коридору, чувствуя, как каблуки глухо стучат по линолеуму. Палата 312. Дверь была приоткрыта. Я заглянула. 

Сергей лежал, подключенный к мониторам, бледный, но живой. Рядом с кроватью сидела она. Молодая. Очень. С большими, сейчас напуганными глазами. Увидев меня, она вскочила. 

— Здравствуйте, — выдохнула она. — Он… спит. 

Я кивнула, не сводя глаз с мужа. Он зашевелился, открыл глаза. 
— Наташа… — прошептал он. 

— Не говори, — мягко остановила я. — Экономь силы. 

Я подошла к кровати, поправила одеяло. Ольга стояла рядом, словно ненужная декорация. 

— Я позвонила, как он просил, — заговорила она снова. — Я… мы… это… 

Я повернулась к ней. Весь гнев, вся боль, все унижение сжались внутри. Я не дала им вырваться. 

— Спасибо, Ольга, — сказала я очень четко. — За звонок. За то, что были рядом в… трудный момент. Теперь я здесь. Я его жена. Я справлюсь. 

Она покраснела. 

— Я… я могу остаться? На всякий случай… — она бросила умоляющий взгляд на Сергея.

— Нет, — ответила я за него. — Не можете. Ваша помощь больше не требуется. Врачи сказали – покой. А ваше присутствие его беспокоит. Видите, как он волнуется? — Я указала взглядом на участившийся писк монитора. Сергей смотрел на меня, не в силах вымолвить ни слова. 

Ольга закусила губу. 

— Тогда… я пойду, — прошептала она. — Сергей… выздоравливай. 

Он не ответил. Не посмотрел на нее. Его взгляд был прикован ко мне. 

Ольга выскользнула из палаты. Я подошла к окну, глядя на ее быстро удаляющуюся фигурку внизу. 

— Наташ… прости, — наконец выдавил он. 

Я не обернулась. Стояла, глядя в окно, на яркий, безразличный к нашей драме день. Я не плакала. Не кричала. Не спрашивала «почему?». 

— Об этом поговорим позже, — сказала я ровно. — Сейчас тебе нужен покой. А мне… мне нужно подумать. 

Сергей выписался через три недели. Бледный, похудевший. Я ухаживала за ним корректно, как за постояльцем, который скоро съедет. Готовила диетические блюда, напоминала о таблетках, но стена между нами была выше и прочнее больничных стен. Он пытался заговорить, начать «тот самый разговор» – я останавливала его жестом. 

— Не сейчас. Поправляйся. 

Я видела его мучительную неуверенность: боялся ли он моего молчания или надеялся, что буря миновала? Ольга больше не звонила. Ее призрак растворился, оставив после себя только гулкую пустоту в нашем браке. 

В день, когда кардиолог разрешил ему вернуться к «умеренной активности», я положила на стол перед ним два листа бумаги. Рядом – ручка. 

— Что это? — его голос сорвался. 

— Документы на развод, — сказала я спокойно. — Я уже подписала. И проконсультировалась с юристом. Все честно: пополам то, что нажито совместно. Квартира – моя, как купленная до брака. Ты получишь свою долю от продажи дачи. 

Он побледнел. Глаза метались по листам.

— Наташ… Подожди! Это же… из-за Ольги? Это была ошибка! Глупость! Я… 

— Нет, — перебила его. — Не только из-за нее. Она была симптомом, Сергей. Последней каплей. Ты перестал быть моим мужем задолго до того, как твоя любовница позвонила мне в семь утра. Ты просто физически ушел из нашего брака. А больница… больница лишь показала, кто имеет право быть рядом в трудную минуту. И кто этого права лишен. Я исполнила свой долг. Теперь я выбираю себя. 

— Ты… ты не прощаешь? 

— Прощение – это необязательно примирение, Сергей. Я не держу на тебя зла. Но я больше не твоя жена. Подпиши бумаги. Ты можешь пожить здесь еще месяц, пока ищешь варианты. Это все, что я могу предложить. 

Я вышла из комнаты, не дожидаясь его ответа.