Соседи требуют снести забор, хотя в прошлом году дали согласие на его установку

Год назад наш старый, покосившийся забор на даче окончательно рухнул. Мы с мужем Димой мечтали о чем-то капитальном, высоком, за чем наши дети могли бы гонять мяч без риска вылететь к соседям или, не дай бог, на дорогу. Но главное – о спокойствии. 

Сосед справа, Сергей Петрович, человек неконфликтный, не возражал. Но мы-то знали дачные истории. Устные договоренности – ненадежный фундамент. Поэтому, прежде чем заказывать добротные бетонные столбы и профлист, Дима подошел к нему с листком бумаги. Простое заявление о согласии. Сергей Петрович махнул рукой: «Да ладно вам, пишите!» – и поставил подпись. 

Но на этом мы не остановились. Я настояла. Мы поехали к нотариусу. Сергей Петрович кряхтел, ворчал о лишней трате времени (мы оплатили услуги, конечно), но все оформил. 

Строительство было хлопотным, но каким же радостным! Когда последний лист был прикручен, и наш участок обрел четкие, надежные очертания, мы с Димой выпили по бокалу вина прямо у нового забора. 

Идиллия длилась ровно год. 

В прошлую субботу я возилась на клумбе, наслаждаясь теплом и пением птиц. Вдруг со стороны соседа послышался гвалт. Голос, незнакомый, женский, полный невероятной агрессии: 

– Да что ж это такое?! Кто это позволил?! Как жить-то?! Темнота! Духота! Снести немедленно! 

Я подняла голову. К калитке, ведущей к Сергею Петровичу, шла плотная женщина с лицом, искаженным яростью. Она тыкала пальцем в наш забор, словно это было лично ей нанесенное оскорбление. Рядом суетился растерянный Сергей Петрович. 

– Мама, ну успокойся… Договорились же… 

– Договорились?! С кем договорились?! Со мной не договаривались!  

Она направилась к нашей калитке. Сергей Петрович беспомощно плелся следом. 

– Здравствуйте, – мой голос потонул в ее крике. 

– Здравствуйте?! Да как вы можете здравствуйте говорить?! Посмотрите, что вы устроили! – Она снова ткнула пальцем в забор. – Это безобразие! Наглость! Сносите сию минуту! Или я сама… ломом! 

Я глубоко вдохнула. Спокойствие. 

– Простите, – сказала я. – Вы кто? И на каком основании выдвигаете претензии к моей собственности? 

– Я мать хозяина! – заорала она. – И мне тут жить! 

– Мама, ну они же согласие брали… – пропищал Сергей Петрович. 

– Молчи! – огрызнулась она. – Какое согласие? Фикция! Под давлением! Я не согласна! 

Я повернулась.

– Подождите здесь минутку. Разрешение у меня есть. 

Я вошла в дом, достала из шкафа папку. Нашла тот самый лист. Вышла обратно. Молча подошла к калитке, но не открывала ее. Подняла документ так, чтобы она видела печать нотариуса. 

– Вот, – сказала четко. – Письменное согласие вашего сына, данное добровольно. Заверенное нотариально. Это юридический документ, имеющий полную силу. Наш забор стоит строго на меже, в соответствии с кадастром, выше установленной нормы не выходит. Никаких ваших прав он не нарушает. 

Она хотела выхватить листок, но я не дала. 

– Ах, так?! – зашипела она. – Подделка! Сын не в своем уме был! Мы в суд подадим! 

– Подавайте, – ответила я. – Это ваше право. Но знайте: помимо этого согласия, у нас есть все документы на участок, фотографии старого, аварийного забора, сметы. Суду мы представим все. И будем требовать возмещения не только стоимости забора, но и судебных издержек, и морального вреда за незаконные требования и угрозы. Особенно угрозы ломом. Это уже статья. Вы уверены, что вам нужен суд? 

Ее пыл начал угасать, замещаясь растерянностью. 

– Вы… наглецы! – выдохнула она. – Загородились, как в крепости! Раньше…  все было открыто! Доброе соседство! 

– Раньше, – парировала я, – был трухлявый забор, о который мой сын чуть глаз не выколол. Доброе соседство оно в уважении. В том числе – к законно оформленным соглашениям. Забор стоит. И стоять будет. 

Бабка тяжело дышала, ее лицо было багровым. Сергей Петрович смотрел в землю. 

– Мама, пошли… – тихо сказал он. – Чего уж теперь… 

Она еще раз бросила на меня взгляд, полный немой ненависти, и, развернувшись, потащилась к своему «дворцу».