Свекровь решила, отметить золотую свадьбу у нас, потому что просторная квартира лучше любого ресторана

— У вас же такая просторная квартира! — свекровь развела руками, словно демонстрируя необъятное. — Зачем переплачивать за ресторан, когда можно устроить праздник дома?  

Валентина Ивановна сидела на краю моего дивана, поправляя воротничок блузки. Ее золотая свадьба с Николаем Петровичем была через месяц, и она уже неделю звонила Сергею, моему мужу, с намеками на «семейное торжество». Теперь я понимала, куда ветер дул.  

— Мама, это же пятьдесят лет! — Сергей, как всегда, пытался балансировать между нами. — Надо отметить достойно.  

— Именно поэтому я и предлагаю! — свекровь улыбнулась, будто закрывая вопрос.  

Я перевела взгляд на окно, за которым клубился осенний туман. Наша «просторная» трешка после прошлого семейного ужина пахла жареной рыбой еще три дня. А тетя Соня тогда нашла мою тетрадь с рецептами и полдня читала вслух, пока я не спрятала его в микроволновку. Нет, я не хотела повторения.  

— Валентина Ивановна, — начала я осторожно, — я понимаю, как вам важно, чтобы все было идеально. Но давайте подумаем: готовка, уборка, потом еще гости до полуночи… Вы же заслуживаете отдыха, а не беготни с салатником.  

Она нахмурилась, и я поспешила добавить:  

— В ресторане «Лесная сказка» есть отдельный зал с камином. Помните, как вы любили там чай с медом пить? Шеф обещал меню по вашим рецептам — курицу в сливках и яблочный штрудель. Всё организую я, вам останется только надеть праздничное платье.  

Свекровь замерла. Праздничное платье было ее тайной гордостью. Она хранила его в коробке с лавандой, показывая лишь раз в пять лет.  

— Ты… помнишь про платье? — сказала она с волнением.  

— Как же, — я улыбнулась. — Вы рассказывали, как Николай Петрович запутался в шлейфе и чуть не упал с крыльца.  

Она рассмеялась неожиданно звонко, и Сергей улыбнулся, почуяв перемирие.  

— Мам, Вика права. Тебе не надо вкалывать, как в прошлый юбилей.  

— Но дома уютнее… — попробовала она в последний раз, уже без прежней уверенности.  

— А я договорилась о живом фортепиано, — сказала я, делая ставку на ее слабость к Шопену. — И фотографа пригласим. Чтобы внуки потом альбом листали.  

Валентина Ивановна вздохнула, гладя рукой мою диванную подушку. Я знала этот жест: так она сдавалась.  

— Ладно. Но только если салат «Оливье» по моему рецепту.  

В «Лесной сказке» пахло хвоей и ванилью. Свекровь, в голубом платье, чуть выцветшем от времени, сидела рядом с мужем, держа его руку в своей. Николай Петрович, обычно скупой на слова, рассказывал, как они сбегали из института на первое свидание.  
— Мы тогда в парке до рассвета просидели, — его седые усы подрагивали от улыбки. — А утром милиционер нас чуть в отделение не поволок!  

Я ловила взгляд Сергея: он подмигивал мне, когда его мать заливалась смехом, слушая тосты друзей. Да, ресторан стоил половины нашей зарплаты, но это того стоило. Никто не спорил из-за грязной посуды, не шептался на кухне про «слишком соленую рыбу». Даже тетя Соня, придирчиво осмотрев зал, процедила: «Неплохо. Хоть люстры не в стиле рококо».  

— Спасибо, — свекровь неожиданно обняла меня, когда гости разошлись. — Ты права. Дома… дома мы бы только суетились. А тут… — она махнула рукой на зал, где официанты убирали последние бокалы, — тут было по-настоящему.  

— Это ваш праздник, — я поправила ей шаль на плечах. — Вы заслужили.  

На обратном пути Сергей взял мою руку.  

— Как ты ее уговорила? — спросил он. — Она же несколько лет мечтала собрать всех у нас.  

— Не уговаривала. Просто напомнила, что праздник — не про место. А про людей.  

Дома, пока Сергей возился с кофеваркой, я смотрела на фотографии из ресторана. Вот свекровь смеется, обняв мужа. Вот мы все поднимаем бокалы. Вот Николай Петрович танцует с ней вальс, осторожно, как будто она до сих пор та девчонка в голубом платье. Все счастливы.