Сынок, она украла все наши деньги, — сказала свекровь, показывая в мою сторону

Мы с мужем переехали в свою квартиру через полгода после свадьбы. Его мама, Тамара Степановна, была против — говорила, что «молодым надо жить со старшими, чтобы не наделали глупостей». Но мы всё-таки уехали. 

Через две недели после нашего переезда раздался звонок. Муж взял трубку, и я сразу поняла — что-то случилось. Его лицо стало каменным.  
— Мама, успокойся… Да, мы приедем.  

Он положил телефон и как-то странно посмотрел на меня.  
— У них пропали деньги. Все накопления. Мама говорит… — он запнулся, — что это ты.  

Мы приехали в тот же вечер. Тамара Степановна сидела на кухне, перед ней на столе лежала пустая шкатулка. Её муж, мой свёкор, курил на балконе, не глядя в нашу сторону.  
— Сынок, — свекровь подняла на меня палец, — она украла все наши деньги.  

Я остолбенела.  
— Что?  
— Не притворяйся! Ты одна знала, где мы храним сбережения. Ты приходила на прошлой неделе, пока мы были у врача!  

Я действительно была у них — привозила лекарства для свёкра. Но даже не заходила в их спальню, где стояла эта шкатулка.  
— Я ничего не брала, — сказала я тихо.  
— Врёшь! — её голос дрожал. — Мы копили эти деньги десять лет!  

Муж молча смотрел то на меня, то на мать. Я видела — он не знал, кому верить.  

Домой мы вернулись за полночь. Муж не говорил со мной всю дорогу.  
— Ты правда думаешь, что я могла это сделать? — спросила я, когда закрылась дверь.  
— Я не знаю, — он сел на диван. — Но мама не стала бы врать.  

Меня будто ударили.  
— Хорошо, — я достала телефон. — Вызывай полицию. Пусть проверят мои карты, мои вещи. Я готова на всё.  
Он не ответил.  

На следующий день свекровь позвонила снова. Голос у неё был странный.  
— Приезжайте. Срочно.  

Когда мы вошли в квартиру, в гостиной сидела их дочь — младшая сестра мужа, Катя. Она редко навещала родителей, жила где-то с друзьями. Сейчас она плакала, а свёкор стоял над ней с ремнём в руках.  
— Пап, я отдам! — всхлипывала она.  
— Где деньги?! — кричал он.  
Тамара Степановна смотрела в окно.  
Оказалось, Катя взяла деньги три дня назад. Она задолжала, и ей грозили расправой.  
— Я хотела сказать… но боялась, — шептала она.  

Свекровь вдруг резко повернулась:  
— А почему ты сразу не призналась?! Я обвинила невестку!  
Катя только опустила голову.  

Вечером Тамара Степановна пришла к нам.  
— Извини, — сказала она, не глядя мне в глаза.  
Я кивнула, но не ответила.  

Муж проводил её до лифта, а когда вернулся, сел рядом.  
— Прости.  
Я не знала, что сказать. Да, я была не виновата. Но теперь между нами всегда будет этот разговор. Этот взгляд. Эта мысль: «А вдруг она и правда могла?»  

Я медленно вынула руку из его ладони.  
— Мне нужно время.  
Он не стал спорить.  

Через неделю Катя вернула часть денег. Остальное, как она сказала, «уже не вернёшь».  
Свекровь звонила каждый день, спрашивала, не нужно ли нам чего. Как будто пыталась загладить вину. Но я не могла забыть, как она смотрела на меня тогда. Как будто я была воришкой. Чужой.  
Муж старался быть ласковым, но я чувствовала — он тоже помнит, ему неловко и стыдно.