Благодарна свекрови за мудрость и справедливость. Жаль, что не могу ей этого сказать

А сейчас бы я ей поставила хороший памятник. Но он уже стоит – его сделал и оплатил брат моего мужа. Благодаря свекрови я имею жилью и живу относительно спокойно. Правда, всегда мне будет не хватать ее сына, моего покойного мужа. Но одно меня успокаивает: совесть моя чиста, я сделала все что могла.

Родилась и жила я в уютном зеленом микрорайоне города. Мама - продавец, папа - станочник заводе. Очень хотелось брата, но была у родителей одна. Росла очень болезненной, и мама ворчала: «Тебя бы вырастить да до ума довести, какие еще братья!..» Походы по врачам перед школой принесли неприятности: мне сначала дали группу инвалидности, а затем определили в спецшколу. А я так мечтала учиться! Но тогда защитить себя перед взрослыми не сумела. Что может семилетняя малышка?

В школе все хорошо получалось – математика, русский язык, чтение. И все предметы интересные, и учителя, и дети не обижали. Закончила восемь классов, настал период работы.

В наших мастерских трудились такие же как я инвалиды. Девушки на первом этаже шили, клеили бумажные пакетики, собирали бельевые прищепки. Мужчины на втором  этаже точили на станках  детали, жили как одна семья – дружно, не ссорились. 

Тогда же познакомились мы с будущим мужем, однако кто бы мог знать: до свадьбы было еще целых 17 лет! Он был старше меня на 10 лет, высокий красивый парень. Но его мать, наверное, мечтала о другой невестке. И я поняла тогда: пока его мама жива, о браке мой будущий муж и помыслить не может! 

Он жил с родителями и братом, и своего жилья у нас быть не могло. Мы встречались, гуляли,  ходили в кино и театры, мечтали, что когда-то по-настоящему будем вместе. Первым умер его отец, старший брат женился и ушел к жене. Мой избранник остался жить с мамой, она к тому времени получила более просторную квартиру. 

Временами мой любимый заводил разговор о браке, но мы понимали: пока мама жива, его не будет. Но вскоре мать его погибла в ДТП. Только теперь могу оценить мудрость и человечность моей несостоявшейся свекрови. После смерти братья прочли завещание: дачу мать отписала старшему сыну, квартиру – моему любимому, ее младшему сыну. Чтобы никому не было обидно.

Через полгода после смерти мамы я пришла жить к будущему мужу, причем он сам позвал:  тошно, тоскливо одному, а меня знал давно, сказал: «Ты – надежный, свой человек». 

Я сразу согласилась. Жалела его: ведь он мог в жизни много хорошего совершить, состояться как профессионал в каком-то деле, а всю жизнь трудился дворником!

Ему поставили в детстве клеймо: эпилепсия. Хотя его мать вспоминала, что приступы закончились в семь лет, но все равно ему отказали в приеме в массовую школу – время было такое. Об инклюзии, классах коррекции  не слыхали. И всех, кто не укладывался  в представление о «нормальном ребенке», направляли в спецшколы без их желания. А он умный был! 

Через пару лет мой будущий муж осмелился заговорить о браке. Меня все устраивало, но муж уверял: «Не хочу, чтобы ты, если что, осталась без угла!» В марте три года назад мы  сочетались законным браком. Солнечный  яркий денек, в чистом голубом небе радостно пели птицы. Все говорило о том, что впереди нас ждет радостная жизнь вдвоем. 

Однако счастье продлилось недолго. Год назад у мужа начали сильно отекать и болеть ноги. Врач посоветовала: «Надо ходить, бегать!» Но как бегать, если даже на третий этаж ему было сложно подняться? Развели руками и невролог, и эндокринолог. Сахар и прочие холестерины оказались в норме. Назначили ему кучу дорогих лекарств, обезболивающие уколы. Но становилось все хуже: в горле – комок, болело сердце, не мог есть.

Прошло два месяца, он начал слышать чужие голоса. Я поила его с ложки одним бульоном. Казалось, он меня не узнавал. В конце концов вызвала бригаду психиатров: муж не спал круглые сутки, кричал от боли. Через 10 дней перевезли в другую больницу на отделение хирургии. Врач ужаснулся: его лечили психиатры, упустили время. Оказалось, у мужа непроходимость кишечника. Казалось бы, ответы были найдены, я воспряла духом. Была уверена: операция улучшит его состояние, и он еще поднимется. Но его выписали домой – как оказалось, умирать. Врач, не глядя в глаза, сказал, мол, поделать ничего нельзя, и операция уже не спасет. Он кричал все дни и ночи от боли, никого не узнавал, не ел и в бреду звал на помощь маму. 

Перед уходом наступило просветление. Он перестал хрипеть, затих, попил воды. Начал рассказывать про детство, про маму и брата. Потом посмотрел на меня и уснул. В шесть часов утра проснулся, снова выпил воды, захрипел и затих. Пульс пропал, давление упало до нуля. 

Через полчаса пришла участковый врач, выписала документы. Похоронили его рядом с мамой.  Первое время я почти каждый день ездила на кладбище. Все, что осталось от него – память, куча фотоальбомов, где мы вместе. 

А потом… Мне улыбнулось-таки запоздалое счастье. Нет, замуж не вышла. Скоро у меня будет ребенок. И я чувствую, как с небес Он и его Мать смотрят на меня и радуются. Хочу так думать. Спасибо им.