Мне кажется, что я разлюбила свою дочь

Мне кажется, что я разлюбила свою дочь. Эта мысль, как кость, застряла у меня в горле, не давая глотка воздуха. Она висит в воздухе, зловещая и непримиримая. Неужели это правда?

Я смотрю на её спину, согнутую над учебником. Кажется, она всегда такая – сгорбленная, погруженная в свои мысли. Раньше я думала, что это из-за книг, школьных проблем, подросткового максимализма. А может, просто я не хотела замечать.

Настя – моя единственная дочь, и до недавнего времени она была моим смыслом жизни. Всё крутилось вокруг неё: её успехи в школе, её друзья, её мечты о будущем. Я старалась быть идеальной мамой, готовой на всё ради её счастья. Но где-то между бесконечными родительскими собраниями, контрольными работами и поездками на кружки что-то сломалось.

Всё началось с пустых тарелок.

Настя стала отказываться от еды. Сначала я подумала, что это просто прихоть – она же всегда была привередливой. Но потом заметила, что она ест всё меньше и меньше. Худела на глазах.

Я пыталась поговорить с ней, но Настя закрывалась в себе, отвечая односложно. Словно огромная стена выросла между нами.

Врачи не нашли никаких физических причин для потери аппетита. Психолог сказала о подростковом бунте, о желании самоутверждения. Но мне казалось, что это слишком простое объяснение. Что-то было не так.

Настя стала отдаляться. Она проводила всё своё время в комнате, общаясь только с друзьями онлайн. Я пыталась привлечь её внимание – приглашала на прогулки, предлагала посмотреть фильмы, готовила её любимые блюда. Но Настя реагировала холодно, равнодушно.

Иногда я ловила на себе её взгляд. Нежный, ранимый, полный боли. И в этот момент моя душа сжималась от бессилия. Я хотела обнять её, утешить, сказать, что всё будет хорошо. Но слова застревали в горле, а руки оставались опущенными.

Я чувствовала себя чужой. Как будто я пришла в гости к дочери, а не являюсь её матерью. И эта мысль, эта кость в горле, становилась всё острее.

Мне казалось, что я делаю всё правильно. Я старалась быть понимающей, давала ей свободу, уважала её мнение. Но почему-то всё шло не так? Почему Настя отстранилась от меня?

Я стала искать ответы в интернете, в книгах по психологии. Читала истории других матерей, сталкивающихся с подобными проблемами. Но ни одна история не давала мне утешения, потому что каждая была уникальной, неповторимой.

Настя продолжала отдаляться. Она перестала делиться со мной своими мыслями, мечтами, страхами. Я словно превратилась в декорацию в её жизни – присутствующую, но ненужную.

Я пыталась вспомнить, когда всё пошло не так. Каким-то образом жизнь разделилась на «до» и «после». До – это счастливое детство Насти, полное смеха, любви и заботы. После – это холодная пустота, которая медленно проникала в мою душу.

Я стала замечать, что все мои мысли, все мои действия крутятся вокруг этой пустоты. Я жила прошлым, вспоминая те времена, когда Настя была маленькой девочкой, которая бегала за мной по пятам, называла меня «мамой» с такой любовью и нежностью.

Я понимала, что это неправильно, но не могла остановиться. Я словно застряла в петле, из которой нет выхода.

И вот однажды, глядя на спину своей дочери, я поняла. Я разлюбила свою дочь. Не ненавижу, не презираю – просто перестала любить. Та любовь, которая была когда-то яркой и всепоглощающей, угасла, оставив после себя лишь холодный пепел.

Я знала, что это ужасно, что нельзя так говорить о своем ребенке. Но я была честна перед собой. И эта честность пугала меня больше всего.
Мне стало страшно. Страшно от того, что я потеряла связь с дочерью, что мы стали чужими людьми. Но ещё страшнее было то, что я не знала, как исправить ситуацию.

Я решила поговорить с Настей. Не о еде, не о школе, а просто о нас. О том, что происходит между нами, что меня тревожит.

Я подошла к её комнате и постучала. Она открыла дверь, посмотрела на меня своими большими серыми глазами, полными отчужденности.
«Настя, пойдем со мной поговорим?» – спросила я тихо.

Она помолчала, а потом кивнула. Мы сели на кухне, за маленьким столиком, где когда-то проводили долгие вечера, разговаривая обо всём на свете.

Я начала с того, что призналась в своих страхах, в своей пустоте. Говорила о том, как мне больно видеть её отстраненной, как я скучаю по её близости.

Настя слушала молча, не перебивая меня. Когда я закончила, она посмотрела на меня и сказала: «Мама, ты права. Я тоже чувствую эту пустоту. Я чувствую себя одинокой, непонятой. Мне кажется, что мы говорим на разных языках».

Её слова стали для меня спасением. Я поняла, что я не одна в этой ситуации. Что Настя страдает не меньше меня.

Мы начали говорить, и слова текли сами собой. Мы говорили о том, что нас беспокоило, о наших страхах, о наших мечтах. Мы признались друг другу в своих ошибках, в своем бессилии.

Беседа была долгой и трудной, но она дала нам то, чего нам так не хватало – понимание. Мы поняли, что любовь не всегда бывает лёгкой, что иногда её нужно выстраивать заново, шаг за шагом.

Я знала, что путь к восстановлению нашей связи будет долгим и трудным. Но я была готова пройти его. Потому что Настя – моя дочь, и я люблю её, даже если эта любовь сейчас выглядит не так, как раньше.

Мы сделали первый шаг навстречу друг другу. И это уже большая победа.