Сын решил жить отдельно от меня со своей девушкой. Он не ожидал, что придется переходить на еду из доставки

мнение читателей

Он позвонил вечером, как всегда, между делом, будто случайно набрал номер. Голос усталый, чуть сиплый от зимнего ветра. «Мам, она опять заказала пиццу. Говорит, что устала после работы». Я прикрыла глаза, представила его кухню: узкий подоконник с кактусом в горшке, плита, которую я протирала в день переезда, и два стула у стола, купленных в ИКЕА за копейки. Теперь на них, наверное, лежат коробки от еды.

— А ты пробовал поговорить? — спросила я, перебирая край скатерти, которую вязала всю зиму, пока он учился на первом курсе.

— Она не хочет, мам. Говорит, что готовка — это сексизм.

Я усмехнулась. Не потому, что смешно. Просто вспомнила, как в его возрасте сжигала суп, путала сахар с солью и рыдала над котлетами, которые рассыпались на сковороде. Тогда не было доставки, только мамины записки с рецептами на холодильнике. «Сексизм», — повторила я про себя. Возможно, она права. Но голодному сыну от этого не легче.

— Приезжайте ко мне в выходные. Приготовим вместе что-нибудь.

Он замялся. Значит, уже предлагал — и получил отказ. Молчание затянулось, как тесто без дрожжей.

— Ладно, мам. Я сам как-нибудь...

Когда он повесил трубку, я открыла шкаф с посудой. На верхней полке стояла его первая кружка – с Микки-Маусом, потрескавшаяся от возраста. Раньше я прятала ее подальше, чтобы не разбил. Теперь берегла как артефакт.

Они приехали через месяц. Не вместе – он один, с сумкой грязного белья и кругами под глазами. Девушка, как он объяснил, «занята проектом». Я не стала спрашивать, почему проект важнее воскресного обеда. Вместо этого поставила на стол тесто для пирогов.

— Помнишь, как мы лепили вареники? — спросила я, раскатывая пласт. Он кивнул, не отрываясь от телефона. Экран светился тускло — переписка с ней, наверное.

— Она умная, мам. И красивая. Просто...

— Просто вы оба еще учитесь жить, — закончила я за него.

Он поднял глаза, и я увидела в них ту же беспомощность, что была в пять лет, когда он потерял мое кольцо в песочнице. Тогда я обняла его и сказала: «Ничего, купим новое». Сейчас хотелось сказать: «Вернись, я научу тебя жарить картошку». Но вместо этого протянула скалку.

— Помоги.

Мы молча резали тесто, и я думала о том, как странно устроена жизнь. Когда-то я учила его завязывать шнурки, теперь пытаюсь объяснить, что любовь – это не только пицца по скидке. Что иногда надо терпеть подгоревшие яичницы и смеяться над этим. Что даже «сексизм» можно пережить, если готовить вместе, смешивая ошибки и смех.

— Возьми, — сказала я, завернув ему пирог в фольгу. — Для нее.

Он уехал, оставив на столе крошки от печенья. А я села писать сообщение. Не ему — ей. Короткое: «Спасибо, что любишь моего мальчика. Если захотите, научу готовить лазанью. Без сексизма».

Ответ пришел через час: «Спасибо. Но сначала научите меня печь пирог?»

Я рассмеялась. Значит, война за плиту только начинается. Ну, хотя бы с юмором.

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.