Вам лишние деньги не помешают, — сказала свекровь, — а я пока здесь поживу

Мы с Сергеем живем в двухкомнатной квартире, которую взяли в ипотеку. Дарья Андреевна, моя свекровь, всегда вставляла свои замечания о беспорядке или о «слишком дорогих» продуктах в холодильнике. Мы общались редко, и я предпочитала держать дистанцию.  

Все изменилось, когда Дарья Андреевна овдовела. Она заговорила о том, как тяжело одной в трехкомнатной квартире, что пенсии не хватает. Я сочувствовала, но когда в прошлом месяце она предложила переехать к нам, я отказала. Тогда она отступила. Но сегодня утром позвонила снова.  

— Юленька, я тут подумала… Вам лишние деньги не помешают, — начала она таким тоном, от которого у меня напряглись плечи. — Сдам свою квартиру, а поживу у вас. Места хватит, я не обременительная.  

Я молчала. Сергей, стоявший рядом у плиты, поднял брови: «Что?».  
— Дарья Андреевна… Мы уже обсуждали. У нас тесно, — старалась говорить мягко.  
— Тесно? В мои годы семья из пяти человек в одной комнате ютилась! А вас двое и целых две комнаты. Да я на кухне спать буду, если что!  
— Речь не в том, где спать, — я закрыла глаза, представляя, как она переставит мебель, начнет диктовать, когда убирать или готовить. — Мы… привыкли к своему укладу.  
— Уклад! — она рассмеялась. — Сергей, ты слышишь? У вас теперь «уклад»!  

Он взял трубку.  
— Мам, давай позже… Юля права, нужно обсудить.  

Он всегда пытался сохранить мир, но в итоге уступал ей. В прошлый раз она уговорила его подарить ей наш телевизор — на недельку, но он так и остался в ее гостиной.  

— Сергей, — начала я, когда он положил трубку. — Ты же понимаешь, что это не только про место?  
— Она одинока, — он помешивал кофе. — И деньги бы не помешали. Ипотека, ремонт…  
— Деньги? Ты готов пустить ее сюда ради аренды? Ты помнишь, как она критиковала все, даже твою работу?  
Он вздохнул. Это был наш вечный спор: его мать могла бесить и его, но «она же мама».  

На следующий день Дарья Андреевна приехала к нам. В дверях она протянула мне коробку печенья — жест примирения, который я знала: сейчас будет «серьезный разговор».  

— Юля, давай как взрослые, — уселась на диван, будто хозяйка. — Квартиру сдам за сорок тысяч. Вам отдам тридцать, себе оставлю на лекарства. Выгодно же!  
— Выгодно, если не считать, что мы потеряем, — я села напротив.  
— Что можно потерять? — она искренне удивилась.  
— Покой. Личное пространство. Наши ссоры из-за мелочей, которые превратятся в войны. Вы не умеете молчать, Дарья Андреевна. Вы будете учить меня жить. А я не хочу этого.  

Она покраснела, но не сдавалась:  
— Я же стараюсь для вас! Сергей устал, крутится как белка!  
— Он устал, потому что мы оба работаем. И нам не нужен третий взрослый, который добавит стресса.  
— Третий лишний, значит? — ее голос стал тише.  

Я встала, понимая, что она давит на жалость.  
— Вы не лишняя. Вы — его мать. Но это наш дом. Мы строили его сами. И мы не готовы делить его.  

Она уехала. Сергей молчал весь вечер, но наутро признал:  
— Ты права. Деньги — не главное.  

Дарья Андреевна обиделась. Перестала звонить. Иногда я чувствую вину: может, стоило уступить? Но потом вспоминаю ее слова о «пользе» и понимаю — это не помощь. Это сделка, где мои нервы стали бы валютой.  

Мы продолжаем платить ипотеку. Медленно, без ее тридцати тысяч. Зато вечерами мы можем спорить о фильмах, а не о том, куда поставить ее сервант. Или молчать, не боясь осуждающих взглядов.