Наш хоккей – не машина!

 

Нас изучает весь мир, но не мы сами

– Нам повезло, что мы собрались в той «Русской пятёрке», – сказал Фетисов, когда вышел на красную дорожку и мы начали разговор. – Очень жаль Владимира Константинова и Сергея Мнацаканова, которые попали в страшную автокатастрофу через несколько дней после того, как мы завоевали наш первый Кубок Стэнли…

Вообще история «Русской пятёрки» удивительна. И это не «Красная машина», которую сейчас раскручивают. Не надо путать! Я никогда не был машиной и не буду. Это оскорбительно по отношению ко мне. Не знаю, как к этому относятся мои друзья.

Это была команда, в которой жила душа, где царили товарищеские отношения. Мы принимали фантастические коллективные решения. И всё это помножить на мастерство. Победить нас было невозможно!

– Если сегодня собрать пять русских хоккеистов в одном клубе, можно ли создать «Русскую пятёрку – 2»? Получилось же у вас то звено: Фетисов – Константинов, Сергей Фёдоров – Игорь Ларионов – Вячеслав Козлов?

– Нет, это невозможно. Мы ведь не о количестве игроков говорим. А о том, какие это были игроки. Услышьте меня! О нашей команде, о том «Детройте», сняли третий фильм за последние шесть лет. Это делают американцы. Российского кино ещё не было, кстати. Давайте задумаемся об этом.

Люди стараются понять, в чём смысл того успеха. Думаю, они не поймут никогда. Да, у многих есть желание стать первыми. Но как это сделать? Да ещё в то время, на переломе веков, эпох и политических строев?

Мы, пятеро, тогда всё понимали. Знаем это и теперь. Мы живы-здоровы. Но уже не участвуем в процессе. Я ни на что не напрашиваюсь. Но скажу, что нас изучают все, кроме нас самих.

С Володей поступили бесчеловечно

– Есть хотя бы один игрок в современном хоккее, кто по духу соответствует той «Русской пятёрке», замешанной на советском стиле?

– Я никогда не люблю сравнения. И не хочу никого обижать. Надеюсь, эти ребята добьются таких же высот. Они все необычные, талантливые, интересные. Но повторить то, что мы в своё время делали игрой, будет непросто.

Я считаю, такие фильмы могут объединять страны, людей. Кино прошло с огромным успехом в Северной Америке, собрало рекордную кассу за всю историю спортивного документального кино. Люди за океаном пошли на название «Русская пятёрка». Им тоже стала интересна душа русского человека. И они увидели нас – не агрессивных варваров, не бородатых мужиков с балалайками, а нормальных прогрессивных современных людей, которые знают, как побеждать.

– Константинов должен войти однажды в Зал славы хоккея? Может, стараниями Ларионова, который работает в комиссии выборщиков?

– Однозначно! Старания Игоря Ларионова, конечно, важны. Но это должно быть единое решение хоккейной семьи. Я помню 1997 год, когда «Норрис Трофи» – звание лучшего защитника НХЛ – отдали шведскому игроку «Детройта» Никласу Лидстрему. Считаю, это бесчеловечное решение. Потому что уже было известно, что Константинов попал в ту автокатастрофу. И в сезоне 1996/97 он играл именно на уровне «Норрис Трофи». Хотя я обожаю Никласа, у него этих «Норрис Трофи» аж семь штук.

Но мы помним тот год, когда все понимали, что произошло с Константиновым, что он уже не вернулся бы в хоккей. Владимир проводил свой лучший сезон. Он был сильнее всех. Но надеюсь, в Зал славы он всё-таки войдёт.

Полтора месяца Скотти сидел у кровати

– А вы помните, как работали с Анатолием Тарасовым, которого приняли в Зал славы в 1974 году?

– Анатолий Владимирович был выдающимся тренером и психологом, как и Скотти Боумэн, который возглавлял тот «Детройт». Между этими людьми очень много общего. Они в хоккее не машину искали. Вообще какое отношение слово «машина» имеет к нашей игре?

Вот Игорь Ларионов сейчас стал представителем «Красной машины» – консультантом сборной России. Не знаю, согласен ли он со мной. Но машина не имеет ни эмоций, ни чувств, ни креативности, ни человечности. Ничего.

Я не хочу, чтобы наш хоккей стал какой-то машиной. Тарасов же искал душу в игре, опередил своё время на десятилетия. И был фантастическим оратором, нереально харизматичным человеком. Одновременно – актёр и режиссёр. Какой-то нереальный…

У него никогда не было зла к игрокам. Никого не хотел обидеть или оскорбить. Помню хоккейные книжки Тарасова, на которых я вырос. В них даже шаржи были такие красивые и смешные, что они не могли не привлечь мальчишек в хоккей.

Боумэн был таким же человеком. Расскажу вам одну историю, которой нет в фильме. Когда Константинов и Мнацаканов попали в страшную аварию, через пару недель все разъехались по домам. Мы улетели в Москву, чтобы впервые привезти Кубок Стэнли в Россию.

Скотти выиграл свой 15-й титул. Его в Баффало ждала большая семья. Но Боумэн каждый божий день на протяжении полутора месяцев приходил в больницу, сидел у кровати Володи и Сергея. До тех пор, пока они не вышли из комы и не открыли глаза.

Вот он, человек! А не какая-то там машина…
Фото АГН «МОСКВА»