Не люблю Питер. Он страдает. Ему невыносимо больно, когда я иду по его улицам

Не люблю Питер. Он страдает. Ему невыносимо больно, когда я иду по его улицам.

Этому Городу не нужны живые люди. Где-то в мемуарах читала, что Питер был прекрасен в блокаду. Этот Город наполнен бестелесными призраками, а все думают, что это ветер с Невы.

Питер страдает. Он импотент.

У Питера уже давно ничего не стоит, кроме Лахта-центра. Его могучее хозяйство облезло, облупилось, обвисло и беспомощно болтается между каналами.

Да, он еще кое-как бреет щеки газонов, подкрашивает виски фасадов, подтягивает кожу мостовых, но зассаные подмышки парадных все равно воняют, а в шлепанцах подворотен мелькают грязные пятки черных лестниц.

Питер страдает. Он устал.

Он смертельно устал: медь от окислов, крыши от голубей, Мойка от Пушкина. Атланты больше не могут держать балконы, мосты не хотят разводиться, а крылатые львы - рекламировать шоколад.

Все злодеяния уже совершены. Старушка убита, император задушен, старик отравлен. Караул устал.

Силы покинули Город. Ангелы забрались на шпили, демоны уехали в Москву.

Все!

«Умерли все. Осталась одна Таня».