Жених моей дочери начал оказывать мне неоднозначные знаки внимания при каждом визите в гости

Иван впервые появился у нас полгода назад, когда Лида привела его знакомить с «самым важным человеком в жизни». Тогда он был идеален: улыбался сдержанно, держал дистанцию, рассказывал о работе и планах переехать в пригород. «Нам будет спокойнее воспитывать детей», — говорил он, а Лида краснела, будто в шестнадцать. Я тогда подумала: хороший парень. 

Первое сомнение пришло через месяц. Иван задержался после ужина, пока Лида разбирала посылку на кухне. Я собирала со стола, когда его рука легла на мою и задержалась.  

— Давайте я помогу, — сказал он, но не отодвинулся. Его дыхание пахло мятой, слишком близко.  
— Спасибо, — я отступила к раковине. Он рассмеялся, будто ничего не случилось.  

Лида вернулась с коробкой, полной свадебных каталогов. Она не заметила, что я была в смятении.  

Следующий визит. Иван принес вино — «для тещи». Шутка? Не знаю. Лида смеялась, а он наливал мне бокал, касаясь пальцами моей ладони. Намеренно? Я отпила глоток, пытаясь поймать его взгляд на предмет иронии, насмешки, чего угодно. Но он смотрел серьезно, почти нежно.  

— Мам, ты как будто нервничаешь, — Лида удивилась. — Иван же не кусается.  

Он улыбнулся:  
— Может, я слишком стараюсь понравиться?  

После этого начались «случайности». Он «забывал» телефон на диване рядом со мной, наклоняясь так, что щека почти касалась моей. Приносил кофе, ставя чашку так, что наши пальцы встречались. Однажды, когда Лида вышла ответить на звонок, он вдруг сказал:  
— Вы сегодня особенно красивы. В этом платье.  

Голос был тихим, без привычной шутливости. Я замерла.  
— Спасибо, — пробормотала, чувствуя, как жар поднимается к щекам. Стыд? Злость? Не понимала.  

Лида вернулась, а он уже обсуждал цветы для свадьбы.  

Вчера все стало ясно. Они заехали за альбомом с детскими фото. Лида пошла в комнату, а Иван остался со мной на кухне. Я резала овощи. Он молчал. Потом его руки легли мне на плечи.  
— Вы так напряжены... — пальцы вжались в мышцы, медленно, слишком медленно спускаясь к пояснице.  

Нож грохнулся в раковину.  
— Прекратите.  
— Простите, — он отпрянул, но в глазах не было ни смущения, ни страха. Только вызов. — Хотел помочь.  

Лида зашла как раз в тот момент, когда я, дрожа, вытирала руки.  
— Все в порядке? — спросила она, глядя то на меня, то на Ивана.  
— Конечно, — он улыбнулся. — Твоя мама просто устала.  

Сегодня утром Лида спросила: «Иван хочет привезти обед. Ты не против?».  

Я сижу у окна, смотрю на улицу и жду. Знаю, что должна сказать ей. Но как? Она счастлива. Ее глаза сияют, когда она говорит о нем. А если я ошибаюсь? Если это все лишь неловкость, гипертрофированная вежливость?  

Но я помню его руки. И тот взгляд. Он знает, что я не осмелюсь разрушить ее веру в сказку.  

Я открываю дверь. Иван стоит с контейнерами супа, улыбаясь так, будто между нами — секрет.  
— Заходи, — говорю я, пропуская его. — Иван, пока Лида в ванной, нам нужно поговорить.  

Он поднимает бровь, ставя еду на стол.  
— О чем?  
Я достаю телефон.  
— О том, что должно прекратиться. Сейчас. Или мы послушаем эту запись вместе с Лидой.  

Его улыбка гаснет. Впервые вижу его неуверенным.  
— Вы… записывали?  
— Да, — вру я. 

Он молчит. Глаза бегают, оценивая риски.  
— Думаете, она вам поверит? — шепчет он.  
— Попробуем?  

Лида выходит из коридора.  
— Что случилось?  

Иван первым подходит к ней, обнимает.  
— Твоя мама просто дала мне совет по поводу свадебного меню. Правда?  

Смотрю ему в глаза.  
— Да, — говорю я. — И я уверена, Иван все понял правильно.  
Он кивает, слишком быстро.  

Позже, когда они уезжают, Лида обнимает меня:  
— Спасибо, что стараешься с ним поладить.  

Я не уверена, что выиграла. Но теперь он знает: я не буду молчать.