Свекровь сказала, что это не работа, – теперь мы живем только на зарплату мужа, а она извиняется

Я всегда считала, что работаю наравне с мужем. Да, я не хожу в офис. Мой «офис» – это ноутбук на кухонном столе, пока дети в саду. Я – внештатный бухгалтер для нескольких мелких фирм. Цифры, отчеты, декларации – мой хлеб. Но для моей свекрови, Галины Степановны, это было что вроде хобби. «Сидишь дома, в телефоне играешь», – как-то обронила она. Я промолчала. Зачем спорить? 

Но в тот четверг терпение лопнуло. Она пришла к нам вечером, уселась на диван и, глядя, как я складываю только что распечатанные счета, произнесла то, что висело в воздухе давно: 

— Ну, Настенька, ну какая это работа? Сидишь в халате, чай пьешь. Вот Сергей — да, он работает! Тащит всю семью на своей зарплате. Сейчас без его денег — хоть по миру иди! Вы же только на его зарплату и живете. 

Сергей, мой муж, смущенно копался в телефоне, молчал. Я встала, собрав бумаги. 

— Интересно, — сказала я тихо, но так, чтобы слышали оба. — Очень интересная точка зрения. 

На следующий день я открыла новый счет в банке. Туда стала переводить всю свою зарплату. А в нашем общем кошельке остались только деньги Сергея. Я не сказала ему ни слова. Просто перестала оплачивать всё, что оплачивала раньше: садик, кружки для детей, коммуналку, продукты сверх базового набора, мою косметику, одежду детям. 

Эффект не заставил себя ждать. Уже через неделю Сергей занервничал. 

— Настя, ты не забыла заплатить за садик? Пришло уведомление о просрочке. 

— Нет, не забыла, — спокойно ответила я. — Я просто не оплатила. У меня сейчас нет свободных денег. 

— Как нет? Твоя же зарплата пришла? 

— Моя зарплата идет на мои личные нужды, Сергей. Разве не так? Твоя мама же объяснила — мы живем только на твою зарплату. Значит, ее должно на всё хватать. 

Он смотрел на меня, не понимая. Я протянула ему историю моих платежей за прошлый месяц и распечатку своих переводов за текущий. 

— Вот сколько я обычно вкладывала. А вот сколько сейчас вкладываю — ноль. Попробуй покрыть всё это одной своей зарплатой. Как говорится, дерзай, кормилец. 

Следующие две недели были адом. Для Сергея. Он метался, как загнанный зверь. Зарплата таяла на глазах еще до середины месяца. Он впервые реально увидел, сколько стоят наши «мелочи»: развивающие занятия для дочки, новый комбинезон сыну, стоматолог, даже привычные йогурты и фрукты, которые я всегда покупала, теперь стали непозволительной роскошью. Он звонил маме, кричал в трубку, что не может понять, куда деваются деньги, что они кончились, а до зарплаты еще две недели. Я слышала его голос из спальни: 

— Мам, ты говорила, что Настя не работает? Так почему же без ее денег мы не вытягиваем? Почему я сейчас должен занимать, чтобы заплатить за садик?! Почему я не могу купить детям нормальную еду? Ты знаешь, сколько она реально приносила?! 

Он доказал ей. Цифрами, паникой, реальным положением дел. Я молча наблюдала, продолжая вести свой бюджет отдельно. 

И вот она пришла. Стояла на пороге, мяла сумку. Я пригласила на кухню. 

— Настенька... — начала она. — Я... я пришла извиниться. Сергей мне всё рассказал. Как он там... без твоих денег. Я не знала... Я не думала... 

Она замолчала. Я ждала, смотрела на нее. Не со злорадством, а с холодным любопытством. До конца ли дойдет? 

— Я была неправа. Твоя работа... она настоящая. Очень нужная. И деньги ты в семью вносишь... большие. Я не понимала. Глупая баба. Прости меня, пожалуйста. Без тебя... он действительно не справляется. 

Горечь обиды еще жила во мне, но ее слова, ее униженная поза... это было лекарством. 

— Я рада, что вы это наконец увидели, Галина Степановна, — сказала я ровно. — А теперь давайте пить чай. И, кстати, в пятницу нужно внести плату за английский. У Сергея, кажется, уже нет денег. 

Она кивнула. Молчаливая забастовка закончилась. Но счет в банке я закрывать не спешила. На всякий случай.